Месяц до Армагеддона. Рассказы - Берта Рокавилли

Татьяна, идеальная жена и мать троих детей, делала все возможное, чтобы свободного времени у нее не оставалось, и при этом непрерывно жаловалась, что времени нет «даже книжку почитать». Когда Марина писала свою диссертацию, ее вдруг осенило, что так поступают люди, которые боятся свободного времени – им не на что его употребить, нечем заполнить. И книжку они вовсе не хотят читать, и задатков творца не имеют – им не нужна свобода самовыражения, ибо выразить нечего. Иногда Марине казалось, что подруга так старается выдать ее замуж лишь потому, что завидует ее свободе: когда Татьяна несколько часов стояла у плиты, дабы накормить свою многоротую семью, Марина звонила и заказывала пиццу – и никто не смел вякнуть, что это вредно. Слава богу, вякать было некому.

На шашлыки к Игнату домовитая Татьяна везла три небольшие кастрюльки: с салатом оливье, с борщом и с киселем, и термос с Сашиными отварами из трав – у скорбного Саши был слабый желудок. Или он убедил Таню, что желудок у него слабый. Марина везла теннисные ракетки и по пути купила бутылку коньяка. Надо было проверить героя не только на спортивность, но и на эмоциональность – вдруг выпьет и чудить начнет, как и подобает настоящему русскому хозяину, да еще и с таким именем.

Она хорошо помнила момент, когда Люся собиралась в первый класс и привезли новенький полированный письменный стол. Марина отпустила грузчиков, и тут оказалось, что в маленькую комнату он не помещается – надо вытащить оттуда шифоньер. Марина дождалась «папу», накормила его ужином и вежливо попросила сделать небольшую перестановку. Как он бушевал! Он работает как вол, он света белого не видит, он приходит к домашнему очагу, надеясь на отдых, на тихую пристань, а ему здесь придумывают все новые и новые задания (накануне он наточил нож)! Когда Марина повторила свою просьбу, ибо уже завтра Люся должна приехать от бабушки, он раздавил стакан в руке, и из его ладони кровь полилась рекой. Замотав рану полотенцем, Марина погнала его в травмпункт, а сама – все когда-то в первый раз – занялась перестановкой мебели. Поставила ножки шифоньера в капроновые крышки и поехала. Но малогабаритные квартиры таят массу ловушек: в дверях шкаф застрял. И застрял тогда, когда Марина находилась в маленькой комнате. «Папу» оставили на ночь в больнице, дочь на даче с бабушкой, а телефон в прихожей. Амазонка подергала проклятую мебель, потрясла – встал намертво. Села на детскую кроватку, всплакнула, прокляла Хрущева, но скоро осознала, что это непродуктивно. Заметила сверху между шкафом и дверным проемом зазор сантиметров двадцать, поразмыслила, подставила стул и полезла в этот зазор. Пролезла! Вот что значит держать себя в спортивной форме! И шкаф вытянула! Да только этот чудак на букву М, когда из больницы вернулся, был уверен, что она любовника пригласила мебель передвинуть. И вполне естественно, что теперь Марина с большим подозрением относилась к излишне эмоциональным мужчинам.

Но тут все оказалось еще более неожиданно. В тот день был церковный праздник – Троица. По деревне, где была «дача» Игната, ходили в меру чумазые дети с березовой веткой, украшенной лентами и пели какие-то подблюдные песни, а хозяин дома одаривал их мелочью и конфетами (мелочь, скорее всего, тут же тратилась ими на курево). И, судя по иконам в доме, был православным. К религиозным людям Марина относилась еще более настороженно, чем к эмоциональным. В раннем детстве она своими глазами видела, как ее бабушка с дедушкой, наверняка бывшие когда-то комсомольцами, дрались табуретками из-за разницы в толковании Символа веры. А Игнат-то коньяк гостям подливает, а сам спрашивает:

– Марина, а вы в церковь ходите?

– Я радуюсь жизни и стараюсь радовать других, я учу молодежь ценить жизнь во всех ее ипостасях, я создаю красивые вещи из всякой чепухи и кормлю бездомных собак – и это моя религия. Не старайтесь убедить меня, что христианство лучше. Жизнь слишком ценная, чтобы посвящать ее всю целиком чему-то одному. Если Богу было угодно сделать ее столь разнообразной, то мы должны познать ее во всем разнообразии.

«А христиан во всяком обличьи за то и не люблю, что они это отрицают. О сакральном говорят шарлатаны, чтобы запутать, ибо существование Бога – очевидно, а не сакрально. Сакральное – это когда некто заявляет, что с ним вчера говорил Господь, велел передать то-то и то-то», – додумала Марина, но промолчала.

Игнат поджал губы. Доцент Марина давно знала, что женский ум выставлять не надо – он отвлекает внимание от фигуры, а ее фигура лучше всего видна в движении, и потому тут же вручила Игнату ракетку и повела на лужайку играть. Хозяин скинул рубашку и оказался, выражаясь языком «Илиады», косматовласатый, загорелый, с бицепсами, как голливудский герой. Лужайка была за забором, и на ней паслись козы, а весь участок был засажен картошкой и капустой. Вот если бы тот солнечный квадрат засеять канадской травкой, отличный вышел бы газончик…

В общем, испытание Игнат прошел.

– Анна Иоанновна, племянница Петра Первого, носила венец безбрачия. Ее прокляла обиженная на весь свет старушка. Супруг царевны скончался через месяц после свадьбы и нового не предвиделось. Но она была большая любительница разных заговоров и сумела на всю жизнь привязать к себе Бирона.

– Как я могу быть уверена, что смогу жить с ним всю жизнь? Может, он заставит меня хиджаб носить и посты соблюдать?!

– Ну и пособлюдаешь, не рассыплешься! Вот, смотри. – Татьяна дала подруге замочек для чемодана, размером с ноготь, – На порог положишь, ковриком прикроешь, а когда он перешагнет – ну, вон, в комнату пройдет, – ты замок запри. А ключик вечерком в канал брось. Вот, слова выучи, которые нашептать надо, а замок потом хранить при себе.

– Таня, кто тебя этой ереси научил? Ты же технический вуз окончила!

– Дура! Доцент, а такая дура! Это же работает. Если мы не знаем секрета ДНК, это не значит, что этой фигни не существует. Так же и с магией. Я не знаю, как это работает, но работает. Я и моему негодяю замок клала на порог – двадцать лет в браке.

– И тебе никогда не хотелось его убить за эти двадцать лет?

– Ты что, у нас же дети!

– Как сказал Гомер Симпсон, семья – это гроб, а дети – гвозди в его крышку. Тань, а если ключик не выбрасывать? Убрать, к примеру, на антресоли, а когда понадобится, вынуть…

– Почему я тебя терплю?! – Таня закатила глаза.

Свадьба была негромкой, домашней, а свадебное путешествие – на дачу, с теннисными ракетками под мышкой. Марина легко уговорила Игната весной картошку не сажать, а на участке сделать корт.

– В хорошую погоду играть будем, а в плохую в музеи ходить, по Золотому Кольцу путешествовать и в ММДМ концерты слушать! – восторженно щебетала обретшая свое долгожданное счастье Марина, а Игнат соглашался и находил ее инициативы правильными:

– А то что же, так пашешь-пашешь, и вся жизнь пройдет.

Идиллия была полной. Весь год.

После годовщины свадьбы, которую отмечали на даче с Татьяной, ее непьющим мужем и шашлыками, Игнат попросил куриного супчика и овсяной кашки.

– У меня желудок слабый. Мне пиццу нельзя. И вообще, надо бы капусту посадить, свеклу, морковь, зеленушечки. Нет ничего лучше овощей со своего огорода.

– Игнат, мы можем позволить себе покупать овощи. Зачем же корячиться?

– Марина, ты, конечно, несколькими доводами можешь доказать, что я козел – вас этому в университете специально учили. Но я привык – и мне не в тягость! – работать на своей земле. Старую обезьяну не научишь новым фокусам.

В общем, теннис накрылся. Однако за год Марина к Игнату привыкла, мужем он был образцовым, не пил, не курил, все в дом нес, сделал в ее квартире небольшой ремонт, и придираться к нему из-за слабого желудка было бы неразумно. И поскольку разум Марина считала высшим смыслом существования, то смирилась. Сначала стала помогать мужу на огороде, а после увлеклась цветоводством – такие клумбы развела, что соседи от зависти полопались. Но когда поспела смородина, Игнат предложил пригласить Татьяну:

– Она такое варенье варит – пальчики оближешь?

– Как-то это неудобно, с чего бы это ей для нас варенье варить, выходные тратить?

– Тратить! Эх, Марина, в этом ты вся! Да для нее это удовольствие! И к тому же мы с ней родственники.

Глупый родственник хуже умного врага. Вот именно из-за таких Танек-наседок мужики и думают, что домашнее хозяйство для жены – это одно сплошное удовольствие! Когда преступник сидит в тюрьме, у него есть свет в конце тоннеля: вот выйду и буду жить, как мне хочется. У домохозяйки света в конце тоннеля нет. Пока она младших детей на ноги поставит, ей старшие внуков подкинут, и домашние дела не кончатся никогда. Как всякий совершенный мужчина Игнат совершенно не понимал мотивацию женщины, а уж предположить, что у бабы могут быть какие-то другие интересы помимо дома, и подавно. Короче, Марина не допустила подругу на свою кухню, а, проклиная все на свете, к следующему году сама научилась варить «охренительное» варенье и не только. Однако чтобы снять такой стресс, ей необходима была моральная компенсация. Уже три года она ездила в гости к дочери – стыдно сказать! – чтобы поиграть с котом. Это была для нее наилучшая форма разрядки. И она предложила Игнату взять котенка. Марина прикармливала нескольких возле дачи, и один ей очень приглянулся.